Линдси идёт со мной с одеждой Эдварда в руках, это вешалка и ботинки в коробке, пока мы не встречаем бегущую навстречу девушку. Она учащённо дышит, но пытается не дышать на меня так, когда извиняется за опоздание и указывает, куда идти дальше. Видимо, она должна была встретить у машины. Но, честно говоря, лично мне хватило бы стрелочек без всякого сопровождения. Несколько листов с символом на стенах. Любой может следовать по ним. Хотя вряд ли любая знаменитость захочет мириться, что её не обхаживают со всех сторон. Линдси направляется по коридору дальше, а передо мной открывают дверь справа. Я захожу, и она закрывается у меня за спиной. Мне особо нечего делать. Только ждать. Я поправляю свободные рукава блузки и манжеты на блестящих пуговицах, а потом располагаюсь на краю дивана.

Линдси идёт со мной с одеждой Эдварда в руках, это вешалка и ботинки в коробке, пока мы не встречаем бегущую навстречу девушку. Она учащённо дышит, но пытается не дышать на меня так, когда извиняется за опоздание и указывает, куда идти дальше. Видимо, она должна была встретить у машины. Но, честно говоря, лично мне хватило бы стрелочек без всякого сопровождения. Несколько листов с символом на стенах. Любой может следовать по ним. Хотя вряд ли любая знаменитость захочет мириться, что её не обхаживают со всех сторон. Линдси направляется по коридору дальше, а передо мной открывают дверь справа. Я захожу, и она закрывается у меня за спиной. Мне особо нечего делать. Только ждать. Я поправляю свободные рукава блузки и манжеты на блестящих пуговицах, а потом располагаюсь на краю дивана.

Казалось, его удивило моё признание, и я только сейчас осознала, что все это время я скрывала от него свои истинные чувства. Я никогда не говорила ему, как много он значит для меня, потому что слишком боялась оказаться в неловком положении. Теперь я горько сожалела об этом. Мне следовало обязательно сказать ему о своих чувствах и, может быть, даже рискнуть произнести слово на букву «я».

Я сокращаю расстояние, придвигаюсь и целую Эдварда в щёку. Может быть, это и всё, чего я хотела. Просто ощутить тепло и покалывание от щетины не только ладонью, но и губами. Но нет, это не всё. Я отодвигаюсь на мгновение, что длится всего пару секунд, прежде чем переместить губы к его губам. Эдвард не стремится меня коснуться. Он словно завис рядом со мной. В этой точке пространства между моим телом и всем, что находится позади. Но бездействие меня не останавливает. Я придвигаюсь ещё и углубляю поцелуй. Прохладные губы соприкасаются с моими. Так приятно их ощущать и желать согреть дыханием.

В данном случае не имело никакого значения, что Эммет был принцем. Он не был джентльменом. Эммет старался и делал все, что мог, и я верила, что в один прекрасный день он достигнет успеха. Но подобные перемены не происходят в одночасье, и, уж конечно, он не сможет преобразиться к моменту встречи с Коко.

- Знаю. Как мама? Скажи ей, что все будет хорошо, но я не смогу провести праздник с вами. Это как-то даже слишком странно, не находишь? Впервые в этот день я буду не дома, - Эдвард вздохнул, последовала тишина, а затем звук стакана, что соприкоснулся с поверхностью стола. - Да, я думаю, что все решится. Пап, ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить этот брак и твою компанию. Нет, пап, оно того стоит.

Дворцовые страсти, интриги, сплетни, потери и истинная любовь, которая возможно переживёт все невзгоды в декорациях Англии XIX века.

Я покинула машину, крепко прижимая к себе подарок и все еще впитывая эти странные флюиды, и уже поднималась на свою лестничную площадку, шаря рукой по карманам, как вдруг застыла на месте. Усталость как рукой сняло. Жалость к произошедшему тоже. Осталась только злость от созерцания очередной проблемы, которая явно доведет меня до истерики и не даст мне спокойно поспать. Под моей дверью, устроившись на гребаном полу, сидел Эдвард Каллен и что-то яростно строчил в своем чертовом телефоне.

- Какого черта ты тут забыл? – рявкнула я, доставая ключи. – Снова!

Я толкаю дверь с большей силой, чем требуется. Как будто из-за этого время потечёт быстрее, или я смогу быстрее вытащить ноги из туфель на плоской подошве. Я смеюсь, потому что выходит всё равно медленно. В доме почти темно, если не считать света на кухне. Почему так темно и, что ещё важнее, тихо? У нас никогда не бывает так тихо. Точнее, бывает, лишь когда я одна, но когда здесь и Эдвард, нет. А он здесь. Его присутствие всегда ощутимо на физическом уровне. Он вернулся пару часов назад. Наконец-то они всё закончили в Новой Зеландии. Это ещё не всё, но его пребывание в Европе пережить и выдержать должно быть проще. Получить его сообщение, состоящее лишь из двух слов, было лучшим мгновением моего дня.

Я толкаю дверь с большей силой, чем требуется. Как будто из-за этого время потечёт быстрее, или я смогу быстрее вытащить ноги из туфель на плоской подошве. Я смеюсь, потому что выходит всё равно медленно. В доме почти темно, если не считать света на кухне. Почему так темно и, что ещё важнее, тихо? У нас никогда не бывает так тихо. Точнее, бывает, лишь когда я одна, но когда здесь и Эдвард, нет. А он здесь. Его присутствие всегда ощутимо на физическом уровне. Он вернулся пару часов назад. Наконец-то они всё закончили в Новой Зеландии. Это ещё не всё, но его пребывание в Европе пережить и выдержать должно быть проще. Получить его сообщение, состоящее лишь из двух слов, было лучшим мгновением моего дня.

Каллен. Снова он. Его голос звучит насмехающимся. Мы же уже попрощались. До какого-то дня. Не знаю, до какого. Но я точно не предполагала услышать его снова сегодня. Лучше бы это была мама с её повторяющимся разговором про желание стать бабушкой внука или внучки, без разницы, и о том, что присутствие отца ребёнка даже необязательно. Что потом можно и без него. Что я достаточно независима, чтобы справиться за двоих. И что со мной всё равно сложно было бы разделять опеку. Всё это, вероятно, правда, но ребёнок... маленькое кричащее существо, требующее тебя всю, из-за которого ты ещё раньше потолстеешь и наверняка обзаведёшься растяжками... Я даже не знаю, хочу ли я.

Сначала я нигде не вижу Каллена, пока не сворачиваю в другую комнату с картинами. Эдвард прямо передо мной, точнее, на расстоянии, но напротив меня. Не один. С ним какая-то блондинка, или он с ней. Я без понятия, как на самом деле. Он приближается к ней с поцелуем, и поцелуй приходится в районе скулы. Мило. Блондинка красивая. И высокая даже без шпилек. У неё совсем небольшой каблук. Я беру полный фужер шампанского у мимо проходящего официанта. Где мой начатый напиток, теперь сказать трудно. Явно не у Каллена. Обе его руки пустые, правой он жестикулирует в воздухе, пока блондинка ему что-то говорит, а левую Эдвард прячет в карман. Она достаёт телефон и показывает экран Эдварду, листая. Он смотрит туда, по-моему, весьма сосредоточенно. Они переглядываются между собой, разговаривают ещё на протяжении примерно минуты прежде, чем блондинка уходит от Эдварда первой.

Я выхожу из кухни и иду сразу к лестнице. Нужно одеться. У меня уходит минут десять на то, чтобы натянуть тёплые вещи, начиная с колготок. Я отказываюсь от шапки, ведь собираюсь выйти просто к дому и в любой момент смогу вернуться обратно внутрь. Я просто надеваю пуховик и, отпирая дверь, ступаю на уже очищенное крыльцо. Подъездная дорожка тоже почти избавлена от снега, но Эдвард чистит не её. Да, он действительно здесь. Убирает снег перед гаражом. Двигая его лопатой, но потом относя в сторону, когда лопата уже переполняется. Я представляю, сколько людей уже могло пройти мимо за то время, что Эдвард здесь, или просто видеть его от своих домов. Я совсем не понимаю отца. Раньше он бы никогда не допустил всего этого.