От переводчика: при переводе диалогов этой главы частично использован перевод девятой главы романа С. Майер «Жизнь и смерть», выполненный на Robsten.ru в 2015 году переводчиком MonoLindo.

- А можно мне ещё спросить, всего один разок? – умоляюще произнесла она вместо того, чтобы исполнить моё требование.

Я находился в тревожном ожидании: пускай уже случится наихудшее. И всё же... каким соблазном было продлить это мгновение. Позволить ей по своей воле и желанию побыть рядом со мной ещё хоть несколько секунд. Вздохнув над этой дилеммой, я ответил:

- Один.

- Ну... – она на мгновение запнулась, как будто решая, какой же вопрос ей озвучить. – Ты сказал, что знал, что я не входила в книжный и пошла на юг. Мне просто любопытно, как ты об этом узнал.

Я уставился в ветровое стекло. Опять вопрос, который ничего не раскрывал о ней и слишком много – обо мне.

- Я думала, что мы уже прошли этап недомолвок, – в её голосе прозвучали неодобрение и разочарование.

Как иронично. Сама-то она всё время, причём и не пытаясь, умудрялась недоговаривать.

Ну что ж, она хотела, чтобы я был с ней правдив. И разговор наш всё равно не мог привести ни к чему хорошему.

- Раз так, то ладно, – ответил я. – Я шёл за тобой по запаху.

Я хотел взглянуть на её лицо, но боялся того, что увижу. Вместо этого я прислушался к её дыханию, которое сначала ускорилось, а затем успокоилось. Когда спустя мгновение она вновь заговорила, её голос звучал ровнее, чем я ожидал.

- А ещё ты не ответил на один из моих первых вопросов... – сказала она.

Я хмуро посмотрел на неё. Она держала паузу. Пришлось заговорить:

- Какой же?

- Как это работает, чтение мыслей?– напомнила она мне тот вопрос, который задавала в ресторане. – Ты можешь прочесть мысли любого, на любом расстоянии? А остальные в твоей семье могут... – она оборвала себя и снова вспыхнула.

- Это больше, чем один, – сказал я.

Она просто смотрела на меня и ждала ответов.

А почему бы и не рассказать ей? Почти обо всём она уже и так догадалась, а эта тема проще той, которая маячит впереди.

- Нет, так могу только я.И я не в силах услышать любого и на любом расстоянии. Мне нужно быть довольно близко. Чем лучше мне знаком чей-то... «голос», тем с бόльшего расстояния я смогу его услышать. Но всё-таки не дальше нескольких миль. – Я задумался над тем, как описать ей это более понятно. Поискал подходящую аналогию. – Это примерно, как находиться в большом зале, где полно народу, и все говорят одновременно. Похоже на негромкий гул... шум голосов, всё время звучащий фоном, пока я не сосредоточусь на одном из голосов, и тогда чужие мысли становятся чётко слышны. Большую часть времени я к «голосам» не прислушиваюсь... отключаю их, иначе это слишком отвлекает. И опять же, проще казаться «нормальным», – я нахмурился, – когда не отвечаешь случайно на чьи-то мысли вместо слов.

- Как думаешь, почему ты не слышишь меня? – поинтересовалась она.

Я снова ответил ей правду и снова привел аналогию.

- Не знаю, – признался я. – Могу лишь предположить, что твой разум работает не так, как у всех остальных. Как будто твои мысли на частоте AM, а я настроен лишь на FM.

Сказав это, я сразу осознал, что аналогия ей может не понравиться, и улыбнулся, предвидя её реакцию. Она меня не разочаровала.

- Мой разум работает неправильно? – спросила она, и её голос завибрировал. – Я вроде как «с приветом»?

Уф, опять ирония.

- У меня в голове звучат голоса, а ты беспокоишься, что ты с приветом? – рассмеялся я. Все мелкие детали она интерпретировала верно, а вот важные вещи – с точностью до наоборот. Как и всегда, инстинкты её подводили.

Морщинка между её бровей углубилась, а зубы впились в губу.

- Не беспокойся, – уверил я её. – Ведь это просто версия...

Нам нужно было обсудить более важную версию. Хотелось перестать уже тревожиться и поскорее покончить с этим. Казалось, каждая прошедшая секунда лишь оттягивает неизбежный конец.

- А значит, нам пора вернуться от меня к тебе.

Она вздохнула, всё ещё кусая губу – я даже начал беспокоиться, как бы она себя не поранила. С озабоченным лицом она посмотрела мне в глаза.

- Разве мы не прошли этап недомолвок? – тихо спросил я.

Она опустила взгляд, борясь с какой-то внутренней дилеммой. Внезапно она застыла, а её глаза широко распахнулись. Страх впервые отразился на её лице.

- Да ты с ума сошел! – ахнула она.

Я запаниковал. Что она увидела? Чем я напугал её? Затем она воскликнула:

- Сбавь скорость!

- В чём дело? – Я никак не мог понять, чем вызвал её ужас.

- Сто миль в час! [примечание переводчика: примерно сто шестьдесят километров в час]– заорала она на меня. Бросив взгляд в окно, она отпрянула – за стеклом мелькали тёмные деревья.

Такая вот мелочь, как небольшое превышение скорости, заставила её кричать от страха? Я закатил глаза.

- Расслабься, Белла.

- Ты пытаешься нас убить? – возмущённо спросила она высоким рассерженным голосом.

- Мы не разобьёмся, – уверил я её.

Резко вдохнув, она заговорила чуть более спокойным тоном:

- Куда ты так торопишься?

- Я всегда так езжу.

Наши взгляды встретились. Её шокированное лицо было таким забавным.

- Следи за дорогой! – завопила она.

- Белла, я ни разу не попадал в аварию. Мне даже штраф ни разу не выписывали. – Я усмехнулся ей – абсурдность того, что я мог шутить с ней о чём-то настолько секретном и странном, лишь добавляла комизма – и коснулся собственного лба: – Тут встроенный радар.

- Очень смешно, – с сарказмом сказала она, судя по голосу, больше испуганная, чем рассерженная. – Чарли полицейский, помнишь? Меня учили соблюдать правила дорожного движения. К тому же, если ты врежешься в ствол дерева,согнув свой «Volvo» в крендель, то, вероятно, сможешь просто встать и уйти.

- Вероятно, – согласился я, а потом безрадостно рассмеялся. Да, в случае аварии последствия для нас будут очень разными. Она имела право бояться, несмотря на все мои водительские навыки. – Но ты не сможешь.

Я вздохнул и позволил машине ползти по шоссе.

- Довольна?

Она взглянула на спидометр.

- Почти.

Для неё это всё ещё слишком быстро?

- Ненавижу ездить медленно, – проворчал я, но позволил стрелке спидометра опуститься ещё на деление.

- Ты называешь это «медленно»? – спросила она.

- Хватит обсуждать мою езду, – сказал я нетерпеливо. Сколько раз она уже избегала ответа на мой вопрос? Три раза? Четыре? Неужели её предположения так ужасны? Мне нужно узнать о них, причём немедленно. – Я всё ещё жду от тебя последнюю версию.

Она опять закусила губу, и выражение её лица стало расстроенным. Кажется, на нём даже отразилась боль.

Я подавил нетерпение и постарался говорить мягче. Я не хотел её расстраивать.

- Смеяться не буду, – пообещал я, надеясь, что смущение было единственной причиной её нежелания говорить.

- Я больше боюсь, что ты на меня разозлишься, – прошептала она.

Я заставил свой голос оставаться ровным:

- Всё так ужасно?

- В общем-то, да.

Она смотрела вниз, стараясь не встречаться со мной взглядом. Прошло несколько секунд.

- Приступай, – подбодрил её я.

Её голос был тих:

- Не знаю, с чего начать.

- Почему бы не начать с начала? – и я напомнил ей её же слова, сказанные за ужином: – Ты говорила, что не сама это придумала.

- Нет, – согласилась она и опять замолчала.

Прикинув, что же именно могло натолкнуть её, я спросил:

- Что дало тебе подсказку? Книга? Фильм?

Мне стоило получше присмотреться к её полкам, когда её не было дома. Я не имел понятия, стоят ли там в компании других потрёпанных обложек Брем Стокер или Энн Райс.

- Нет, – повторила она. – Это было в субботу, на пляже.

Неожиданно. Местные слухи о нас никогда не были ни слишком причудливыми, ни слишком точными. Появилась какая-то новая сплетня, которую я пропустил? Белла оторвала взгляд от своих рук и прочла удивление на моем лице.

- Я встретила старого друга семьи, Джейкоба Блэка, – продолжила она. – Его отец и Чарли дружат с тех пор, как я была совсем ребёнком.

Джейкоб Блэк... имя было незнакомым, но всё-таки напомнило о чём-то... случившемся когда-то, давным-давно... Я смотрел на дорогу, перебирая воспоминания в поисках связи.

- Его отец один из квилетских старейшин, – сказала она.

Джейкоб Блэк. Эфраим Блэк. Потомок, без сомнения.

Хуже и не придумаешь.

Она знала правду.

Мой разум стремительно пытался разобраться в ситуации, пока машина так же стремительно неслась во тьме, преодолевая очередной поворот шоссе. Моё тело напряглось от боли и стало неподвижным, за исключением немногих автоматических движений, которые требовались, чтобы управлять машиной.

Она знала правду.

Но... если она узнала правду в субботу... значит, она уже знала её весь сегодняшний вечер и всё-таки...

- Мы пошли прогуляться, – продолжала она. – Он упомянул про некоторые старые легенды... наверное, в попытках напугать меня. И рассказал одну...

Она ненадолго умолкла, но сейчас её колебания были излишни. Я знал, что она собиралась сказать. Единственной загадкой оставалась та причина, по которой она всё ещё была здесь со мной.

- Продолжай, – сказал я.

- Про вампиров, – чуть слышно выдохнула она.

Почему-то услышать это слово произнесённым вслух было ещё хуже, чем знать, что ей известна правда. Я вздрогнул, но взял себя в руки.

- И ты сразу же подумала обо мне? – спросил я.

- Нет. Он... упомянул твою семью.

Как иронично, что именно прямой потомок Эфраима нарушил договор, который тот поклялся соблюдать. Внук или, может, правнук. Сколько лет прошло? Семьдесят?

Следовало догадаться, что опасность представляют вовсе не старики, которые верят в легенды. Ну конечно, молодняк – те, кому рассказали, но которые сочли древние предрассудки смехотворными – вот от кого исходила опасность разоблачения.

Полагаю, это означало, что теперь у меня было полное право, если захочу, истребить маленькое, никем не охраняемое племя на побережье. Эфраим и его стая защитников были давно мертвы.

- Он думал, что это просто глупое суеверие, – внезапно сказала Белла; в её голосе сквозила новая нотка тревоги, как будто она прочла мои мысли. – Он не предполагал, что я отнесусь к чему-нибудь из этого всерьёз.

Краем глаза я заметил, что она от волнения заламывает пальцы.

- Это моя вина, – сказала она после небольшой паузы, а потом склонила голову, будто ей было стыдно. – Я заставила его рассказать об этом.

- Почему? – теперь мне не составляло труда говорить спокойно. Худшее уже произошло. Пока мы говорили о деталях разоблачения, можно было избегать обсуждения его последствий.

- Лорен сказала что-то про тебя, пытаясь меня задеть, – упомянув это, она слегка поморщилась. Я немного отвлёкся, размышляя, каким образом можно задеть Беллу, говоря обо мне. – А потом один парень постарше, тоже из племени, сказал, что твоя семья не бывает в резервации.Вот только это прозвучало так, будто он подразумевал что-то иное. Поэтому я отвела Джейкоба в сторону и хитростью вытянула это из него.

Признавшись в этом, она склонила голову ещё ниже, выглядя... виноватой.

Я отвёл от неё взгляд и, не скрываясь, горько рассмеялся. Она чувствовала себя виноватой? Что такого она могла сделать, чтобы заслужить упрёки?

- И что это была за хитрость? – спросил я.

- Я пыталась с ним флиртовать... Это сработало лучше, чем я ожидала, – объяснила она, и при упоминании об этом успехе в её голосе прозвучало удивление.

Я мог лишь вообразить – учитывая её привлекательность для всех особей мужского пола, о чём сама она даже не задумывалась, – насколько сногсшибательной она может быть, когда попытается быть привлекательной. Внезапно мне стало жаль ничего не подозревавшего беднягу, на которого она в тот день обратила столь могущественное оружие.

- Интересно было бы на это посмотреть, – сказал я и снова рассмеялся мрачному юмору всей ситуации. Хотел бы я понаблюдать за мысленной реакцией парнишки, услышать, как рушатся его барьеры, сравнить с собой. – Бедный Джейкоб Блэк! А ты обвиняешь меня, что я завораживаю людей.

Я не так уж сильно злился на виновника своего разоблачения, как ожидал. Ведь он не знал всего. Вдобавок, как можно ожидать, что этой девушке хоть кто-нибудь откажет в том, чего она захочет? Нет, я лишь сочувствовал тому ущербу, который она нанесла его душевному спокойствию.

Воздух между нами нагрелся – это у неё запылали щеки. Я покосился на неё. Она опять умолкла, уставившись в окно.

- И что ты сделала потом? – напомнил я. Пора было вернуться к истории-ужастику.

- Поискала в Интернете.

Никогда не помешает.

- И это убедило тебя?

- Нет, – ответила она, – ничего не подошло. В основном писали какую-то чушь. Ну, а потом...

Она опять умолкла, и я услышал, как она сжала зубы.

- Что? – спросил я. Что она нашла? Что убедило её в реальности кошмара?

Последовала короткая пауза, а затем она прошептала:

- Я решила, что мне всё равно.

На долю секунды шок парализовал мои мысли, а потом всё встало на свои места. Вот почему она отослала подруг, а не уехала с ними. Вот почему снова села в мою машину вместо того, чтобы броситься прочь с криком «Полиция!».

Она всегда реагировала неправильно – всегда абсолютно неправильно. Притягивала к себе опасность. Призывала её.

- Тебе всё равно? – процедил я сквозь сжатые зубы, переполненный гневом. Как мне защищать кого-то, кто так... так... так стремится быть беззащитным?

- Да, – ответила она тихим голосом, который был необъяснимо нежен, – мне всё равно, кто ты такой.

Она невозможна.

- Тебя не волнует, что я чудовище? Что я не человек?

- Нет.

Я задумался, всё ли у неё в порядке с головой.

Пожалуй, я мог бы обеспечить ей наилучший медицинский уход... Карлайл бы подключил свои связи, чтобы найти для неё самых искусных врачей, самых талантливых психотерапевтов. А вдруг можно что-нибудь сделать, чтобы исправить в её голове то, что там сломано – то, что позволяет ей со спокойно и ровно бьющимся сердцем сидеть рядом с вампиром. Я бы, естественно, присматривал за учреждением и посещал её так часто, как позволят.

- Ты злишься, – вздохнула она. – Не надо было ничего тебе рассказывать.

Как будто, если бы она скрывала эти тревожащие склонности, это нам чем-то помогло.

- Нет. Предпочитаю знать, о чём ты думаешь... даже если то, о чём ты думаешь, безумно.

- Значит, я снова ошиблась? – спросила она немного воинственно.

- Я вовсе не об этом! – Я снова сжал зубы. – Надо же, «мне всё равно»! – повторил я едко.

Она ахнула:

- Я права?

- А тебе не всё равно? – парировал я.

Она глубоко вздохнула. Я сердито ждал её ответа.

- По сути, всё равно, – ответила она, и её голос был опять спокоен. – Но мне же любопытно.

«По сути, всё равно». Ей действительно было всё равно. Её это не волновало. Она знала, что я не человек, а персонаж ужастика, и ей действительно было всё равно.

Несмотря на мое беспокойство относительно её душевного здоровья, во мне начала зарождаться надежда. Я постарался её подавить.

- И что же тебе любопытно? – спросил я. Секретов больше не осталось, лишь незначительные детали.

- Сколько тебе лет? – спросила она.

Мой ответ был автоматическим и привычным:

- Семнадцать.

- И как давно тебе семнадцать?

Я постарался не улыбнуться её снисходительному тону.

- Довольно давно, – признался я.

- Ладно, – сказала она, внезапно преисполнившись энтузиазма, и улыбнулась мне. Когда я взглянул на неё в ответ, в очередной раз тревожась насчет состояния её психики, она улыбнулась шире. Я нахмурился.

- Не смейся, – предупредила она. – Но как ты можешь выходить в дневное время?

Я всё-таки засмеялся. Похоже, закинутый в Интернет невод не выудил ничего необычного.

- Миф, – сказал я.

- Ожоги от солнца?

- Миф.

- Сон в гробу?

- Миф.

Сон уже очень давно не был частью моей жизни – не считая последних ночей, в которые я наблюдал за спящей Беллой.

- Я не могу спать, – прошептал я, полнее отвечая на её вопрос.

Она мгновение помолчала, затем спросила:

- Совсем?

- Вообще никогда, – выдохнул я.

Встретив её проницательный взгляд и прочтя в нём изумление и сочувствие, я внезапно затосковал по сну. Не потому что захотел, как раньше, забыться; не для того, чтобы избежать скуки, а потому что захотел увидеть сны. Может быть, уйдя из реального мира в мир снов, я мог бы провести несколько часов там, где нам с ней позволено быть вместе. Она видела сны обо мне. Я хотел, чтобы она снилась мне.

Она продолжала смотреть на меня с восхищением. Я не выдержал и отвёл взгляд.

Я не мог видеть сны о ней. Ей не стоило видеть во сне меня.

- Ты ещё не задала мне самой главный из вопросов, – сказал я, и молчаливое каменное сердце в моей груди стало ещё холоднее и тяжелее, чем прежде. Придётся заставить её понять. В конце концов необходимо сказать обо всём том, что не всё равно, о том, что важнее всех остальных соображений. Вроде того, например, что я её люблю.

- Какой именно? –спросила она удивлённо и непонимающе.

Мой голос стал только жёстче:

- Тебя не интересует мой рацион?

- О. Это, – тихо произнесла она тоном, который я не понял.

- Да, это. Тебе разве не хочется знать, пью ли я кровь?

Испуганная моим вопросом, она отпрянула. Наконец-то.

- Ну, Джейкоб кое-что сказал об этом, – ответила она.

- И что же сказал Джейкоб?

- Он сказал, что вы не... охотитесь на людей. Сказал, что твоя семья считается неопасной, потому что вы охотитесь только на животных.

- Он так и сказал? Что мы не опасны? – циничным тоном повторил я.

- Не совсем, – уточнила она. – Он сказал, что вы не считаетесь опасными, но квилеты до сих пор не хотят видеть вас на своих землях. Просто на всякий случай.

Я смотрел на дорогу, мысленно рыча от безнадежности, мое горло жгло привычным огнём.

- Значит, он был прав? – спросила она так спокойно, будто интересовалась прогнозом погоды. – Что вы не охотитесь на людей?

- У квилетов отличная память.

Она задумчиво кивнула каким-то своим мыслям.

- Только не позволяй себе этим обольщаться, –добавил я поспешно. – Они правы, что держатся от нас подальше. Мы по-прежнему опасны.

- Я не понимаю.

Она действительно не понимала. Как же объяснить ей?

- Мы... стараемся, – сказал я. – Обычно у нас очень хорошо получается то, что мы делаем. Но иногда мы совершаем ошибки. Например, я, когда позволяю себе быть наедине с тобой.

Её аромат по-прежнему витал в машине, обладая собственной силой. Я постепенно привыкал к нему, я уже почти мог его игнорировать, но невозможно было отрицать, что моё тело всё ещё влекло к ней по причине, наихудшей из возможных. Мой рот был полон яда. Я сглотнул.

- Это ошибка? – спросила она надломившимся голосом, и это меня обезоружило. Она хотела быть со мной – вопреки всему на свете, она хотела быть со мной.

Надежда вернулась, и я её тут же прогнал.

- Да, очень опасная, – честно ответил я ей, желая, чтобы эта правда каким-нибудь образом стала неважной.

Мгновение она не отвечала. Я слышал, что её дыхание изменилось – оно странным образом сбилось, но вроде бы не от страха.

- Расскажи мне что-нибудь ещё, – внезапно попросила она. Еёголос был искажён страданием.

Я внимательно посмотрел на неё.

Ей было больно. Как я это допустил?

- Что ещё ты хочешь знать? – спросил я, думая, как не причинить ей боли. Ей не должно быть больно. Я не мог позволить, чтобы ей было больно.

- Расскажи мне, почему вы охотитесь на животных вместо людей, – сказала она всё с той же мучительной тоской в голосе.

Разве это не очевидно? А может, ей и это было всё равно.

- Я не хочу быть монстром, – пробормотал я.

- Но животных недостаточно?

Я поискал ещё какое-нибудь сравнение, чтобы она смогла понять.

- Я, конечно, не совсем уверен, но сравнил бы нас с людьми, заменяющими обычные молочные продукты на сыр тофу и соевое молоко. Мы в шутку называем самих себя вегетарианцами. Это не до конца удовлетворяет голод... или, точнее, жажду... но даёт нам достаточно сил, чтобы противостоять ей. В большинстве случаев. – Мой голос стал тише. Я устыдился, что подверг её такой опасности... и продолжаю подвергать. – Но в некоторых случаях сдерживаться сложнее.

- Тебе сейчас очень сложно?

Я вздохнул. Конечно, она задала именно тот вопрос, на который я не хотел отвечать.

- Да, – признался я.

На этот раз её реакция была именно такой, как я и ожидал: дыхание осталось ровным, а сердце продолжало биться в спокойном ритме. Я ожидал этого, но не понимал. Как она могла не бояться?

- Но ты сейчас не голоден, – сказала она, совершенно уверенная в своей правоте.

- Почему ты так решила?

- Твои глаза, – безапелляционно заявила она. – Я тебе говорила: у меня есть версия. Я давно заметила, что люди, особенно мужчины, от голода становятся ворчливее.

Я усмехнулся выбранному слову «ворчливый». Явное преуменьшение. Но, как и обычно, она была совершенно права.

- Ты наблюдательная, верно? – я снова засмеялся.

Она слегка улыбнулась и о чём-то задумалась – морщинка между её бровей вернулась.

- Ты ведь охотился в эти выходные с Эмметом? – спросила она, когда мой смех стих. Её будничный тон одновременно восхищал и обескураживал. Неужели она действительно могла воспринимать это настолько спокойно? Я был ближе к шоку, чем она.

- Да, – ответил я и вновь, как в ресторане, ощутил потребность, чтобы она узнала меня лучше. Поэтому я медленно продолжил: – Мне не хотелось уезжать, но так было нужно. Мне чуть легче находиться рядом с тобой, когда пить не хочется.

- Почему тебе не хотелось уезжать?

Я глубоко вздохнул, а затем повернулся, чтобы взглянуть ей в глаза. Такого рода откровенность давалась сложно совсем по другой причине.

- Я очень... тревожусь, – я подумал, что это слово подойдет, хотя оно и не передавало силу моих переживаний, – когда нахожусь вдали от тебя. Я не шутил, когда в прошлый четверг просил тебя не упасть в океан и постараться, чтобы тебя не переехала машина. Я все выходные не мог найти себе места, беспокоясь о тебе. А после того, что случилось этим вечером, я вообще удивлён, как ты пережила целых два выходных в целости и сохранности. – Тут я вспомнил про её исцарапанные ладони и уточнил: – Ну, почти в целости и сохранности.

- Что? – удивилась она.

- Твои ладони, – напомнил я.

- Я упала, – вздохнула она, и уголки её рта опустились.

- Я так и думал. – Я не удержался от улыбки. – Полагаю, раз речь о тебе, то могло быть и гораздо хуже... и это мучило меня всё время, пока я отсутствовал. Это были очень долгие три дня. Я изрядно потрепал нервы Эммету. – Честно говоря, прошедшее время здесь звучало сомнительно, ведь я, вероятно, продолжаю раздражать и Эммета, и всё остальное семейство. За исключением Элис.

- Три дня? – переспросила она неожиданно резко. – Но разве вы вернулись не сегодня?

Я не понял, что её задело.

- Нет, мы вернулись в воскресенье.

- Тогда почему никого из вас не было в школе? – спросила она почти с возмущением. Я пришёл в замешательство. Она, похоже, и не догадывалась, что её вопрос опять касался мифов о нас.

- Ну... ты спрашивала, не причиняет ли солнце вреда... так вот, не причиняет, – сказал я. – Но я не могу выходить на солнечный свет, по крайней мере, там, где меня кто-то может увидеть.

Это отвлекло её от непонятного мне раздражения.

- Почему? – спросила она, склонив голову к плечу.

Я сомневался, что смогу найти подходящую аналогию, поэтому просто сказал:

- Когда-нибудь я покажу тебе.

А затем немедленно подумал, не станет ли это одним из тех обещаний, которые мне придётся нарушить. Слова вырвались сами собой, хоть я совсем не мог вообразить, как это можно осуществить в реальности.

Хотя сейчас беспокоиться стоило не об этом. Я не знал, смогу ли вообще видеться с ней после сегодняшнего вечера. Достаточно ли сильно я люблю её, чтоб вынести расставание с ней?

- Ты мог мне позвонить, – сказала она.

Что за странная идея.

- Но я знал, что с тобой всё в порядке.

- Зато я не знала, где ты. Я... – она неожиданно смолкла и уставилась на свои руки.

- Что?

- Мне это не нравилось, – сказала она, застеснявшись, и через кожу её порозовевших щёк полилось тепло, –не видеть тебя. Я тоже очень тревожусь.

«Теперь ты счастлив?» – спросил я сам себя. Надеялся на что-то? Получи и распишись.